Наталья Бестемьянова

Наталья Филимоновна, Театру ледовых миниатюр под руководством вашего супруга Игоря Бобрина исполнилось 30 лет. Прежде всего, почему это именно театр?

– Да, в феврале Театр отметил 30-летие, к юбилею мы делали большой спектакль. Мы проводили его на театральной сцене, подчеркивая таким образом  основную составляющую и наполнение нашей труппы. Мы очень много выступаем и на аренах, и в Дворцах спорта, но продолжаем называть себя Театром на льду, даже когда используем такие большие площадки, которые будут в Канаде. Ведь главное, к чему мы стремимся – это создание спектаклей с  единой сюжетной линией, которая проходит через все выступление от начала до конца.

–Что вы покажете канадским зрителям и кого вы ожидаете увидеть в зале?

– В первом отделении вы увидите спектакль «Золушка». Он создан давно, но пользуется неизменным успехом. Например, во Франции он шел 10 лет подряд. Конечно, это французская сказка и поэтому она настолько популярна у себя на родине. Но с неменьшим энтузиазмом ее принимают в самых разных уголках мира – в России,  Корее, Дубае. 
Наши спектакли рассчитаны на родителей с детьми. Ведь превращение Золушки – это настоящее рождественское чудо. Возможно, в представлении взрослых Золушка и Рождество не имеют очевидной связи, но в понимании детей, в чем мы имели возможность неоднократно убедиться, превращение Золушки в прекрасную девушку – это именно то рождественское волшебство, без которого не обходится праздник.

– На афишах канадского турне указаны и гастроли в 50 странах мира, и около 10 млн. зрителей...

–Несколько лет назад, еще до  фактического 30-летия, наши продюсеры в Южной Корее сделали такой подсчет. Дело в том, что мы выступаем в Южной Корее уже 20 лет и цифра в 9 млн. зрителей, верная на тот момент, была вполне реальна. 
То же самое касается и 50-ти стран, в которых мы были с гастролями. Один мой близкий друг, который когда-то был нашим директором, в переписке усомнился в этой цифре... и я взяла и пересчитала сама. Да, стран оказалось больше пятидесяти (смеется).
Вот, только что мы вернулись из Дубая, где побывали впервые. А уже декабре впервые приедем в Канаду.

– Канада много значит в вашей карьере?

–Да, конечно. Ведь это будет наш первый опыт выступления с Театром, но мы бывали в Канаде много раз, когда выступали с Андреем Букиным в танцах на льду. Были и на профессиональных соревнованиях. Для нас Канада связана и с Олимпиадой в Калгари, где мы в 1988 году выиграли золото.

–Что сегодня происходит с советской, российской школой фигурного катания?

– Любая существующая школа знает взлеты и падения. Советская, ставшая впоследствии российской, конечно же, была очень сильна. После огромного успеха российских фигуристов на Олимпиаде в Сочи есть некоторый спад. Но он кажется мне вполне закономерным, по этому поводу точно не следует грустить. Это закон развития. 
Но стоит взглянуть практически на любую медаль, выигранную фигуристом из любой страны – и вы везде обнаружите «русский след». За каждой из высоких наград стоит специалист из России или бывшего Советского Союза. Просто теперь мы свободно переезжаем из страны в страну, работаем там, где нам нравится. Мне кажется, это главное, что отличает сегодняшнюю жизнь: мы вправе выбирать место, где мы работаем.

– Не кажется ли вам, что техническое усложнение вытеснило артистическую составляющую?

– Фигурное катание развивается витками. Пошла техника вверх, кто-то стал прыгать четверные – если мы говорим об одиночном катании – и вдруг все стали выполнять этот элемент. И наступает момент, когда выигрывает тот, кто к этим четверным прыжкам добавляет ту душу, о которой вы говорите. 
Я такой же горячий поклонник сегодняшнего фигурного катания, как и любой зритель. Я очень люблю этот вид спорта, наблюдаю и анализирую то, что  в нем происходит. И вы можете заметить, что кто-то сегодня выиграл техникой, а кто-то выложился, отдал всего себя, всю душу... но не дотянул немного до победы по техническим причинам. И вы с такой силой будете ему желать успеха, что он тоже выиграет в конце-концов!

– Это то же, о чем говорил Игорь Бобрин: «Да, я иногда любил упасть», но его артистизм, его образы забыть невозможно. 

– Спасибо за эти слова. То же самое можно сказать и о великом канадском фигуристе Толлере Крэнстоне, который недавно ушел из жизни. Возможно, он не выигрывал такое количество медалей и первых мест, но он абсолютно фантастический фигурист и человек, который оставил невероятно яркий след в фигурном катании.
А чего стоит японский фигурист  Юдзуру Ханю – ведь это небожитель! Мы участвовали в его становлении в самом начале. Несколько лет он ездил тренироваться к нам в Россию, а мы – к нему в Японию. Сегодня он тренируется в Канаде. 
Юдзуру достиг невероятных высот в техническом мастерстве. Но мне кажется, что сегодня он так хорош именно потому, что сумел внести в свои программы такое мастерство, такое умение держать музыкальную паузу… Это дается только огромным трудом и опытом. 

Игорь Бобрин

–И это то, чем вы занимаетесь в Театре ледовых миниатюр?

– Дело в том, что в театре мы имеем право на ошибку. Когда мы выступали, боролись за медали, титулы и звания – ошибаться было нельзя. А в театре мы экспериментируем, делаем какие-то эмоциональные вещи, которые не могли позволить себе в спорте. Этим мы и привлекаем зрителя. Ведь все понимают, что в спорте такого не увидишь. 
То есть, мы именно поэтому и занимаемся театром – мы что-то недосказали в спортивной карьере, нам есть что сказать. 

– Наверное, невозможно иначе продержаться 30 лет. Особенно учитывая тенденцию антрепризных однодневных бизнес-проектов...

– Люди, занимающиеся однодневными антрепризами, мне кажется, и не подозревают, что можно работать иначе. Они даже не знают о существовании той ниши, в которой мы живем. Мне иногда смешно слышать, что кто-то сделал что-то впервые, в то время как мы прошли это пару десятков лет тому назад. К сожалению, мы не властны над тем, что кто-то ведет себя по отношению к зрителям некорректно. 
Мы просто делаем свое дело, и делаем это хорошо.

– Говоря о том, в чем вы выступили первопроходцами, стоит вспомнить и лед не театральной сцене.

– Это было в 1989 году в Париже, на сцене Пале де-Конгрэ. Идея принадлежала не нам лично, а французским продюсерам. Возможно, они хотели необычного зрелища. Представьте себе Елисейские поля, которые увешаны афишами нашего театра – это было невероятно красиво и символично. В зал приходили дамы в вечерних платьях, мехах и бриллиантах. 
С тех пор мы периодически возвращаемся к такому формату. Да, мы были первыми, а после появились и другие шоу, использующие лед на театральной сцене. Но надо сказать, что технически размер сцены нас ограничивает – мы не можем показать той скорости, которую хотели бы. По этой причине мы все же выбираем площадки, которые позволяют нам показать размах и размер, без которых невозможен настоящий спектакль на льду.

– Что вам не дает надоесть друг другу?

– Это вопрос, который может быть задан любой семейной паре.  Я не говорю о нашей жизни с Игорем Бобриным. С Андреем Букиным мы катаемся вместе без малого 40 лет. Все психологи говорят, что такие спортивные пары проходят по тестам, как семейные...
А мы... мы сохраняем безмерное уважение друг к другу. И именно этого взаимоуважения я хотела бы пожелать тем молодым парам, которые катаются сегодня. Они достигают некоторого успеха – возможно, головокружительного по их меркам – но с нашей точки зрения небольшого… и распадаются, потому что не могут уважительно относится к роли каждого в этой паре. Мы это осознали в какой-то момент и поэтому держимся друг за друга.

Наталья Бестемьянова и Андрей Букин

– Кроме Бобрина, Бестемьяновой и Букина, Театр ледовых миниатюр это...

– ...труппа, в которой около 30 артистов. Есть люди, с которыми мы работаем очень давно, есть чемпионы СССР, России, Италии. Есть цирковые артисты, научившиеся кататься и фигуристы, освоившие цирковые трюки. Но главное, конечно – это само фигурное катание.

– Спасибо за беседу. 

– Спасибо вам и до встречи в Монреале 17 декабря!