Уэльбек-предсказатель?..

Мало кто из ныне здравствующих европейских писателей может похвастаться столь успешной литературной судьбой, как Мишель Уэльбек. Романы этого лауреата Гонкуровской и других премий, переведенные на сорок языков мира (в том числе и на русский: «Элементарные частицы», «Платформа», «Возможность острова», «Карта и территория» «Покорность» и «Серотонин»), повсюду издаются огромными тиражами. Уэльбек, как к нему ни относись (кто-то его превозносит до небес, а кто-то на дух не переносит) –одно из самых громких и значимых имен в современной мировой литературе. 

Из породы сомневающихсяПоскольку в своих романах главный герой Уэльбека, сильно напоминающий его самого, не только не скрывает своей позиции по ряду важнейших вопросов современности, но прямо декларирует свои критические, зачастую упаднические взгляды по поводу нынешнего состояния западного общества (как ни вспомнить начало XIX века и лермонтовское «Печально я гляжу на наше поколенье/ Его грядущее – иль пусто, иль темно!»), то в подобных обсуждениях примкнуть к Уэльбеку или отвернуться от него – означает в какой-то степени обозначить свое собственное credo. Уэльбек – это своего рода «лакмусовая бумажка», нечто вроде «рисунка № 1», с которого Антуан де Сент-Экзюпери начинал когда-то свое повествование в «Маленьком принце» и затем определял степень понятливости своего собеседника. 
Читать Уэльбека в оригинале – истинное удовольствие. Его слово выверено, стиль прозрачен и при этом изобилует оригинальными метафорами. В его романах умело соединены, казалось бы, несовместимые сущности. Острый интерес к сегодняшнему дню и ностальгия по далекому прошлому, горький скепсис и трогающий душу лиризм... В прозе Уэльбека, верного классическим заветам его великих учителей XIX-го века – натуралиста Золя и непревзойденного мастера стиля Флобера, можно также проследить и влияние крупнейших писателей века двадцатого: одни обнаруживают в его романах тень «сокрушителя всех святынь» Луи-Фердинанда Селина, другие – экзистенциалиста Альбера Камю. Герой Уэльбека – очередной «посторонний», он – всегда чужой «на этом празднике жизни».
 
«Покорность» В своем полуфутуристическом романе-притче, немедленно вызвавшем гигантскую полемику (по иронии судьбы роман вышел в свет 7 января 2015 г., в день чудовищного расстрела членов редакции парижского сатирического журнала «Сharlie Hebdo» 7, с многими из которых Уэльбек был близок), писатель изобразил смирение французов перед «нашествием варваров». А кто они, эти варвары? В романе они рядятся в одежды просвещенных исламистов, которые в результате трусливого соглашательства политических партий легко побеждают на президентских выборах 2022 г. и сразу берут под контроль не только идеологию, но и личную жизнь французов, разрешив при этом полигамию.
Главный герой и рассказчик, филолог-одиночка Франсуа защитил докторскую диссертацию по творчеству католического поэта-символиста Жориса Карла Гюисманса. С некоторых пор Франсуа живет один: его возлюбленная Мириам переехала из Франции в Израиль. Франсуа понимает, что такую, как Мириам, ему больше не найти. Он одобряет полигамию как едва ли не самую честную форму мужского бытия. Что же касается перехода в ислам, который требуют «новые хозяева», занявшие высокие кабинеты в роскошных парижских особняках, то после некоторых колебаний, вслед за своими университетскими коллегами-приспособленцами, Франсуа решает покориться. Ради чего? Чтобы не потерять высокий социопрофессиональный статус (все же он – университетский преподаватель!) и, самое главное, – зарплату, которую новое начальство обещало повысить профессуре в обмен на идейную верность. Так старая добрая Франция, обязанная своим высоким культурным престижем, в том числе и великой национальной литературе, утратив волю и собственное «я», добровольно сдается перед чужой, но хорошо организованной силой. 
Оставшись наедине с самим собой в мире, где главенствует финансовый расчет, герой заключает: «Je n'aurais rien à regretter» («Скорее всего, мне не о чем будет жалеть»). И эта последняя фраза романа имеет двойной смысл. Ведь она относится как к прошлому, так и к будущему. 

BANNER

«Серотонин»В 2019 г. в свет выходит роман Уэльбека «Серотонин». Действие происходит в наши дни. Главный герой - 46-летний инженер-агроном Флоран-Клод Лабруст решает вырваться из привычной, но набившей оскомину рутины: по собственному желанию он уходит из министерства сельского хозяйства, в котором прослужил немало лет; покидает свою квартиру в Башне Тотем (модернистский 31-этажный небоскреб, возведенный в 15-ом округе Парижа в конце 70-х годов прошлого века) и без сожаления расстается с любовницей – амбициозной японкой, помешанной на своей карьере. 
Лабруст пускается в путь по дорогам Франции в надежде «найти утраченное время». Перед ним, однако, открывается унылая картина: пришедшая в упадок нормандская глубинка, когда-то процветавшие, а ныне разорившиеся фермерские хозяйства. Французская деревня опустошена, в ней остались лишь старики, медленно идущие на умирание. Одинокий Лабруст восстанавливает в памяти свою первую любовь: а, может, зря он тогда ею пренебрег?.. Но ведь были же у него сомнения?.. И жизнь, казалось, обещала много новых встреч!.. Но сейчас-то только образ его покойных родителей – верной друг другу пары, совместно прожившей долгую и нелегкую жизнь, – служит ему подтверждением, что в прошлом существовала-то настоящая, бескорыстная любовь. 
Почему роман называется «Серотонин»? Потому что, дабы справиться с тяжким духовным одиночеством и окончательно «не пасть духом» (слова доктора Рагина из великого чеховского рассказа «Палата No 6»), герой Уэльбека регулярно принимает антидепрессант «капторикс», способствующий выработке в мозгу того самого нейромедиатора, который в рекламных целях назвали «гормоном хорошего настроения» или «гормоном счастья». Но счастье-то где?... «Капторикс» убивает мужское либидо. У Лабруста осталась одна радость в жизни – выкурить сигарету-другую. И он открыто пренебрегает всеми угрозами и запретами мирового здравоохранения. 
Роман «Серотонин», как и «Покорность», опубликованный в московском издательстве «Corpus» в переводе Марии Зониной, при всех условностях художественного жанра оказался во многом провидческим. Феномен «желтых жилетов», вышедших на улицы Парижа в ответ на назревающий кризис, стал своего рода реальным и драматическим продолжением заявленного Уэльбеком.
И вот теперь, когда в связи с обрушившейся на мир пандемией коронавируса, встревоженные люди ломают голову о том, что их ждет в будущем, мнение писателя, остающегося важной фигурой литературного и медийного поля, в очередной раз привлекло к себе интерес.

«Все будет так же, только немного хуже»4 мая на волнах французской радиостанции «France Inter» прозвучало письмо Мишеля Уэльбека, которое сразу растиражировали многие СМИ. В этом письме Уэльбек с присущей ему иронией обратился к своим именитым собратьям по перу – Фредерику Бегбедеру, Катрин Мийе, Эммануэлю Карреру, каждый из которых, по их же свидетельству, не без комфорта самоизолировался подальше от густонаселенного Парижа. Уэльбек напомнил им о полемике между Флобером и Ницше. Первый, замечает Уэльбек, писал свои произведения, сидя за столом. Второму для работы воображения и сочинительства важно было много ходить, двигаться (это то, в чем на пике карантина французы были крайне ограничены). Уэльбек признается, что в вопросе необходимости ходьбы он солидарен с Ницше. 
Далее он изложил отдельные соображения по поводу того, что есть и что будет.
«Если, – пишет Уэльбек, – на протяжении веков о чуме было написано много всякого, т. к. она интересовала писателей, то в отношении коронавируса у меня имеются сомнения. Во-первых, я ни на полсекунды не верю декларациям вроде: «ничто уже не будет как раньше». Как раз напротив: все останется точно таким же». 
 «Похоже, что главным итогом коронавируса, –продолжает писатель, – станет ускорение уже идущих перемен. На протяжении последних лет все технологические процессы, будь они малозначительными (скачивание видео и электронные расчеты) или крупными (работа на дистанции, покупки по интернету и социальные сети), имели в качестве главного последствия (или главную цель?) ослабление материальных контактов и особенно – человеческих связей. Эпидемия коронавируса с успехом дает основание (raison d’être) этой тяжкой тенденции: межличностные отношения, похоже, обречены на кратковременное существование и последующую дисфункцию (obsolescence). 
Также ложным представляется утверждение, что мы открыли для себя трагическое начало, смерть, обреченность и т. д. (...) Люди одиноко умирают в больничных палатах или домах престарелых, а их тела немедленно предают земле (или кремируют. Похоже, кремация –больше в духе времени), никого при этом не приглашая и не оповещая. За жертвой, скончавшейся в отсутствие каких-либо показаний, закрепляют номер в статистике смертей дня, а среди населения распространяется тревога по ходу того, как растет общая цифра, которая в итоге превращается в странную абстракцию.
За ушедшие недели приобрела значение и другая цифра. Речь идет о возрасте заболевших. До каких лет стоит их реанимировать или лечить? До 70, 75, 80 ? Похоже, это зависит от региона на карте мира. Но никогда, однако, со столь спокойным неприличием не обозначили тот факт, что жизнь людей имеет разную стоимость: выходит, что начиная с определенного возраста (70,75,80 лет?) люди уже считаются немного умершими. 
Все эти тенденции, – заключает Уэльбек, – существовали еще до коронавируса, который, однако, лишь придал им новой силы. После того, как окончится наше заточение, мы не проснемся в новом мире. Все будет так же, только немного хуже». 
Насколько прав в своих предсказаниях Мишель Уэльбек? «Все будет так же, только немного хуже»... Его слова можно трактовать как едва ли не оптимистические: ведь теперь мы стали так высоко ценить нашу «докоронавирусную» жизнь, а если «немного хуже», то готовы потерпеть! Или речь идет о насмешке, за которой по обыкновению скрывается этот «enfant terrible» современной литературы? Недалекое будущее откроет истинный смысл его слов. 

Автор: Людмила Пружанская