«Искусство поэзии требует слов»

"Иосиф Александрович Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде, в клинике профессора Тура на Выборгской стороне. В православном календаре 24 мая празднуются дни святых Кирилла и Мефодия, создателей славянской грамоты, но выросший в ассимилированной еврейской семье поэт узнал об этом, только будучи взрослым, когда он уже и так давно связал свою судьбу с «милой кириллицей».
В стихах он вспоминал порой о том, что рожден под созвездием Близнецов (по представлениям астрологов, это предвещает склонность к «глубокому дуализму и гармонической двусмысленности»), но в быту чаще повторял народную поговорку: «В мае родиться – век маяться»», – этими словами начинается книга Льва Лосева «Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии», вышедшая в серии ЖЗЛ. В ней же имеется и запись о посещении поэтом Монреаля. Случилось это за месяц до вручения Нобелевской премии по литературе.

Бродский в Монреале

Иосиф Бродский в университете МакГилл в 1987 г. (Из архива Т. Патера).

– Он ездил по университетам Америки и в ноябре 1987 года прилетел выступить у нас, в университете МакГилла, где я в то время работала преподавателем русского языка, – рассказывает профессор славистики Татьяна Александровна Патера.
– Как проходило это выступление?
– Он читал свои стихи. По-русски. В своей обычной манере. Совсем немного по-английски. Огромнейшая аудитория была полна. Мне поручили открывать выступление. Я к тому времени начиталась всевозможных публикаций о Бродском и решила представить его словами, которые он сказал во время судебного процесса над ним в Ленинграде в феврале 1964 г.
– Стенограмма заседания суда, сделанная Фридой Абрамовной Вигдоровой, к тому времени была хорошо известна, потому что попала в зарубежную печать почти сразу после процесса. Какие именно слова вы привели?
– Помните, судья спрашивает Бродского о его предназначении быть поэтом?
«Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят... где учат...
Бродский: Я не думал... я не думал, что это дается образованием.
Судья:А чем же?
Бродский: Я думаю, это... (растерянно)... от Бога...»
– Так вот, Бродскому не понравилось то, что я упомянула эти его слова. На них все и везде ссылались, и ему уже надоело их слышать.

Татьяна Патера и Иосиф Бродский перед его выступлением в университете МакГилл в 1987 г. (Из архива Т. Патера).

– Кстати, именно эта часть из записи судебного процесса вошла в спектакль «Со смертью не все кончается», поставленного прошлой осенью монреальским театром «Вторая реальность».
Как Бродского принимала публика в МакГилле?
– Прекрасно. Аплодисменты были бурные. А после этого мы, несколько профессоров МакГилла (проф. P. Austin, C.Miller, J. Ronsley с супругой), отужинали в гостинице Ritz-Carlton.
Если память мне не изменяет, будущий Нобелевский лауреат заказал канадского лосося. Рождённый в Питере, Бродский знал толк в рыбе... Он был уставшим, говорил мало и уехал уже на следующий день.
– Татьяна Александровна, вы уже тогда решили, что будете заниматься составлением словаря поэзии Бродского?
– В то время я занималась творчеством Юрия Трифонова. Но Бродский меня давно интересовал. Он был другой. В нем было что-то, напоминавшее мне Мандельштама. Он был такой несоветский и в чем-то родной. К тому же как и я, рыжий. Это отметила уже Анна Андреевна Ахматова: «Какую биографию делают нашему рыжему!»?
Кстати, сначала я составила словарь поэзии А. Ахматовой. И только после взялась за Бродского. Для этого мне понадобилась специальная компьютерная программа Concorder, которую сделал для меня David Rand, программист Центра математических исследований Монреальского университета. Я надеялась составить, используя Concorder, и словарь Мандельштама.... но, увы, не довелось.

BANNER

«Словесный чемпион»
– Недавно в соцсетях на странице, посвященной творчеству поэта, появилось упоминание о вашем конкордансе. Там приводятся слова Льва Лосева.
– Да, это он написал вступление к моему словарю... Мы были полу-знакомы, я ездила к Леше в Дартмут с гостившей у меня в Монреале Валентиной Полухиной, профессором Килльского университета, автора энных книг по творчеству Бродского.
– Лосев пишет о Бродском: «Рассуждая о поэзии, он настаивал на недоговоренности, нейтральности тона, особенно ценил сдержанность в выражении чувств. Все это опровергалось его собственными стихами. В то время, когда русский стих тяготел к малой форме, к поэтике намека и недосказанности, его стихотворения длинны, порой длиннее поэм у иных авторов. Иногда кажется, что он не в силах остановиться, пока не выговорит до конца названия всех вещей, попавших в поле поэтического зрения и слуха. Перечни вещей, явлений живого мира, словечек и фразочек уличной речи кажутся исчерпывающими уже в ранней «Большой элегии Джону Донну», и, спустя десятилетие, в «Осеннем крике ястреба», в «Зимней» и «Летней» элегиях, и в «Представлении», написанном еще через двенадцать лет.
У нас нет конкордансов к сочинениям всех крупных русских поэтов, но можно предположить, что Бродский здесь словесный чемпион. Неполный словарь его поэзии состоит из 19 650 отдельных слов. Для сравнения – в словаре Ахматовой чуть более 7 тысяч слов [Patera T.A. Concordance to the Poetry of Joseph Brodsky, 2003]. Такое богатство словаря говорит о жадном интересе к вещному миру. Только в первой части «Эклоги летней» 23 ботанических наименования там, где иной поэт сказал бы: трава. Оно говорит также о любви, вернее, страсти к родному языку. «Припадаю к народу, припадаю к великой реке. / Пью великую речь...» – писал молодой Бродский в архангельской деревне («Народ»). Речь он черпал из любых источников, «потому что искусство поэзии требует слов» («Конец прекрасной эпохи»), — из советской газеты, из блатной и лабухской фени, из старинных книг и научного дискурса. Чего в его словаре почти совсем нет, это словотворчества, неологизмов. Нет зауми, за исключением нескольких пародийных моментов».
– Меня очень интересовали цвета в поэзии Бродского. И с этого началось составление словаря. Между прочим, «Словарь цвета в поэзии Бродского» опубликовала в России в 2016 году вовсе не я, а известный специалист по Бродскому, профессор Килльского университета Валентина Полухина.
– То есть вы, как сообщала в 2003 году радиостанция «Голос Америки», обработали 587 стихотворений и поэм, написанных Бродским с 1962 по 1995 год. В этом репортаже они высоко оценивают ваш вклад в изучение творчества поэта, называя конкорданс энциклопедией смыслов.«Наличие этой книги сильно ограничит импрессионистические, приблизительные суждения о смысле поэтических высказываний Бродского. Ведь теперь можно без особого труда, с исчерпывающей полнотой проследить, каким изменениям и вариациям подвергался тот или иной словообраз». Татьяна Александровна, а вам доводилось общаться с Бродским по поводу вашего словаря его поэзии?
– По поводу словаря не приходилось. Но задолго до посещения Бродским Монреаля, в 1975 г., для одной из своих студенческих работ я анализировала его стихотворение 1974 г. – «На смерть Жукова» и никак не могла понять, что означает использованное им слово «прахоря». От какого слова происходит «прахоря»: от «прах» или «порох»? Может быть, просто опечатка? Безуспешно вчитывалась в текст... Наконец решилась написать автору с просьбой прояснить значение этого слова.
На смерть Жукова
Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.

Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.

Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? "Я воевал".

К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.

Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их - жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.

На первом месте слово «жизнь»

Письмо, написанное Иосифом Бродским Татьяне Патера в 1975 г. (Из архива Т. Патера).

– Бродский прислал мне в ответ вот это небольшое милое письмо:
“Милая Татьяна, «прахоря» или «прохоря» означает сапоги. Слово того же порядка, что и «сидор» – мешок. Слова этого я не откапывал и не создавал: оно употребляется всеми и вся в средней полосе России, а также на Севере, в зоне лагерей. Слово, думается, несколько приблатненное, но весьма широко распространенное. Видел, кстати, его у Солженицына, хотя не очень охота на него ссылаться. Думаю, что можете найти его и у Лескова. Впрочем, скорее всего, это – 20й век.
Что касается опечаток, то в стихотворении этом они-таки имеются. Одна из них: «Все же прими их – жалкая лепта…» В журнале «их» почему-то опущено. Хотя мне, лично, на все это наплевать. Про «Снигиря» Вы угадали правильно, но там и угадывать нечего, все и так ясно.
Что до Монреаля, то, может, Бог даст, а может и не даст; но посмотреть на читателей я не возражаю. Скорей всего, на будущий год, когда вернусь в Анн Арбор, к-рый как-то ближе к Канаде. Там будет видно, а за приглашение спасибо. Желаю Вам всего доброго и, ежели придет в голову спросить еще о чем-либо, спрашивайте: письмо на родной фене все-таки приятней, чем на ихней, и большая редкость.
Ваш Иосиф».
– Письмо хотя и короткое, но достаточно информативное. Очень многое можно понять о человеке его написавшем. А в Монреаль ему еще раз удалось выбраться?
– К сожалению, нет.
– А у вас еще были к нему вопросы по поводу его поэтической лексики?
– Тоже нет. И это тоже жаль.
– Действительно жаль. И все-таки интересно, какой цвет доминирует в поэзии Бродского?
– Смотрите сами! Вот вам шесть томов его поэтического словаря!
Оказывается, что чаще всего поэт использовал слова «черный» (120) и «белый» (107), остальные цвета оказались далеко позади: «желтый», к примеру, 49, а «красный» – 46. Приведу еще одно наблюдение, сделанное в упомянутой выше публикации радиостанции «Голос Америки»: «Частота употребления того или иного слова поэтом дает нам ясное представление о центре и периферии его духовного мира. Вот самые частые в словаре Бродского имена существительные, первая десятка. На десятом месте «ночь». Перед ней – «год». Далее, по возрастающей: «земля», «рука», «человек», «окно», «день». «Время» – слово, обозначающее главную философскую тему поэта, по частоте на третьем месте – 299 употреблений. Его чуть-чуть опережает «глаз» (302 употребления). Бродский – поэт зоркий, как ястреб, видит все описываемое в мельчайших деталях. Но, намного опережая все остальные, на первом месте слово «жизнь». Слово «смерть» – реже, чем «слово», «свет», «душа», «любовь», «небо».