7°C Монреаль
О еврейских звездах с русскими фамилиями, об Алле Пугачевой и «еврейской мафии» на сцене, о Савелии Крамарове и Иосифе Кобзоне – Народный артист России, руководитель единственного в Москве государственного еврейского театра «Шалом» Александр ЛЕВЕНБУК беседует с режиссером документального фильма «Савелий Крамаров. Джентльмен удачи» Михаилом Файнштейном.
М.Ф.: Александр Семенович, как считаете, по нынешним временам, это не будет считаться извращением, если почти 58 –летний юноша начнёт объясняться в любви к более чем 85-летнему Мастеру? 58-85 – цифры одинаковые…
А.Л.: По нынешним временам - ничего тебе не гарантирую… Знаешь, как у нас сейчас: «В знак протеста, актеры театра «Гоголь-Центр» вышли на сцену одетыми!» Это я – про времена…
М.Ф: Ну, я все же рискну… Прямо с детства. Сначала это была любовь «заочная» - к Вашему голосу. Вы доставляли нам всем столько удовольствия своей «Радионяней»! В школе почти все мои учителя были эдакими прапорщиками, обучая нас по принципу «Встал! Лег! Отжался»!, и отбивая весь интерес к учебе… А тут – в чудесной игровой форме, с прекрасными шутками и песнями, какие-то инопланетяне Лившиц и Левенбук! За час «радиоурока» вы успевали научить меня большему, чем учителя за год…
А.Л.: И еще Николай Литвинов… «Радионяня», конечно, была уникальным проектом. Четверть века просуществовала! Кто-то даже умудрился доказать, что наши радио-уроки оказывались в пять раз эффективнее школьных уроков грамматики. Известно, что даже Брежнев дарил своим внукам пластинки с записями «Радионяни»…
М.Ф.: Ну, имея такого поклонника, вам точно не грозило закрытие. …Позже, в юности, я увидел ваши замечательные миниатюры в «Голубых огоньках» и передачах на ТВ. А много лет спустя я позвонил вам, и вы, не раздумывая, отозвались на просьбу поучаствовать в подготовке самого первого документального фильма о Савелие Крамарове, когда о его дальнейшей американской судьбе еще никто ничего толком не знал…
А.Л. Прекрасный получился фильм. После него меня раз пятнадцать потом таскали на всякие передачи и сделали, эдаким, «экспертом по Крамарову». Много было и глупостей в прессе, по телевизору на тему его, якобы, спекулятивной религиозности… Это чушь собачья. Для Крамарова его корни – были очень важны. Я помню, звоню ему: «Савелий, приглашают на три стадионных выступление, предлагают 900 рублей!» Это были огромные деньги, врачи и инженеры получали тогда за месяц по 100-120 рублей. Он спрашивает: «В какие дни нужно выступать?» Начинаю перечислять: «Пятница…» Крамаров тут же прерывает меня: «Нет, нет, в пятницу я не могу работать, отказывайся...» А он любил хорошие гонорары, как и все мы… Такую невероятную славу, какая была у него, так просто не бросают. Это чепуха, что он мечтал о роли Гамлета. Такие комики, как он – штучные явления. Трагиков – миллионы, а комиков такого уровня - единицы на всю страну. Сава был умный парень, поверьте, и прекрасно понимал, что такой славы у него в Америке не будет. Нет, им двигали гораздо более глубокие причины, чем экономические или отсутствие серьезных ролей… И религиозная – одна из первых.
КОБЗОН
М.Ф.: От объяснений в любви, Александр Семенович, перехожу к «жесткой критике». Народ жалуется, что в еврейском театре «Шалом» далеко не все актеры – евреи, в частности, на афише предстоящего большого весеннего тура по США и Канаде со спектаклем «Семь раз отмерь» – одни русские фамилии. Это что же за безобразие?!
А.Л. Я помню как поздравлял театр Сатиры с юбилеем и сказал тогда со сцены: «У нас с вами есть общее – в нашем театре тоже не все артисты – евреи»!
Нам этот вопрос, действительно, задают не редко и у меня «таки есть» на него ответ. Во-первых, не судите по фамилиям. Смею заверить, среди актеров спектакля «Семь раз отмерь» евреи есть. И, конечно, евреев предостаточно и в наших остальных спектаклях.
Во-вторых, были времена, когда евреев не принимали на работы. Так что же, нам, еврейскому театру, теперь так же поступать с русскими актерами, отказывать им в праве играть в спектаклях на еврейскую тему?! Актеры, кстати, едут к вам весной на гастроли замечательные. Среди них есть настоящие звезды экрана и сцены, есть восходящие имена. Но все они востребованные и активно работающие и в кино, и в театрах, и на эстраде, прекрасно зарабатывающие. И если они сами пришли к нам в театр или в проект и украсили его - что же мы должны сами стать такими же, как антисемиты, только по отношению к русским актерам? Еврейский театр в Москве – это не театр только актеров-евреев, это театр ДЛЯ евреев и О евреях. Вот это гораздо важнее, чем выяснение пятой графы наших артистов. Кстати, на спектаклях «Шалома» всегда очень много и русской, по национальности, и любой другой публики, причем, во всех точках мира, где мы бываем. В наших постановках мы поднимаем темы, понятные любому зрителю…
М.Ф.: Лично для меня - вопрос снят. Надеюсь, что для наших зрителей тоже. Я бы хотел чуть позже вернуться к разговору о ваших, действительно, замечательных актерах, которых мы скоро увидим и поговорить о самом спектакле тоже. А пока, позвольте спросить: я знаю, что театру «Шалом» всегда помогал Кобзон. С его уходом что—то изменилось?
А.Л.: Кобзона мы вспоминаем каждый день… Когда его не стало, многие решили, что театр «Шалом» пойдет на дно. Причем, это не имеет отношение к какому-то антисемитизму, нет, дело абсолютно не в этом. Скорее, это просто пережитки советских времен, той системы… Без Кобзона нам очень трудно. Он был попечителем нашего театра. Мы знали, что за нашей спиной стоит Кобзон, что если надо, он защитит, если нужно жилье актеру – он пойдёт к Лужкову и т.д. Но это были не только деловые отношения, у него выгоды от нас никакой не было и не могло быть. Он был именно друг еврейского театра. Я по нему очень скучаю. Если вижу Неллю, его жену – каждый раз прячу слёзы..
«ЕВРЕЙСКАЯ МАФИЯ» НА СЦЕНЕ
М.Ф.: Что сейчас за времена для евреев в России, в частности, в культуре?
А.Л.: Сами посмотрите сколько сейчас евреев актеров на телевидении, на эстраде, в кино, в театре? У нас в Москве 625 еврейских общественных, образовательных, благотворительных организаций! Это о чем-то говорит? За короткий исторический срок, вдруг, в стране возобновилась еврейская жизнь. Газеты, журналы, телеканал, школы, Центры… Я Пугачевой, в один из ее юбилеев, подарил мацу, а она мне на ухо говорит: «У меня полная комната мацы!» Сейчас это не редкость – на русском столе в еврейские праздники часто можно увидеть мацу.
М.Ф: Наверняка, такое обилие евреев на сцене, в театре, на экранах многих раздражает. А какие вообще внутренние отношения в этой «еврейской сценической мафии»?
А.Л.: Ну, наверняка, кого-то раздражает… Но это их проблемы… Никакого национального протекционизма у нас не было и нет, поверь мне, я знаю, что говорю. Если в театр или на эстраду приходит на просмотр молодой артист, никто из нас, руководителей театров, не смотрит на него с точки зрения национальности, только – с точки зрения таланта. Или - есть ли артисту такого темперамента и амплуа место в сегодняшнем репертуаре… Вот и всё. «Еврейская мафия на сцене» - звучит, конечно, грандиозно, но не имеет никакого отношения к действительности здоровых мозгами людей, таких как Ширвиндта или ушедших от нас Захарова, Волчек, или тех, кто имеет влияние на эстраде…
М.Ф.: Кстати, об эстраде. «Внутренние разборки», я помню, не шуточные, например, когда Хазанов стал руководителем театра Эстрады и закрыл двери этого театра для многих звёзд эстрады. Включая тех, кто выбивал для него эту должность, кто ходил к Лужкову и просил назначить Хазанова на эту должность…
А.Л.: Это было. И до сих пор на него многие в обиде. Но, во-первых, мы, «Шалом», в эти игры никогда не играли, не на чьей стороне, а во-вторых, это не имеет никакого отношения к национальностям, это внутрицеховое дело. Если говорить о количестве евреев на нашей эстраде, то их исторически всегда было много. Если Шульженко была – украинка, так муж у нее был еврей - Коралли. Если Русланова была русская певица – муж Гаркави Михаил Наумович был евреем. Миров и Новицкий – оба евреи, не говоря о Лившице и Левенбуке… Танич говорил: «Мы дали миру много комиссаров, но все-же больше скрипачей». Национальная специфика, гены… – не знаю.
М.Ф.: Почему вы не стали менять фимилию, когда делали первые шаги на эстраде, почему не надели крестик, как сделали многие другие артисты-евреи? Спрашиваю это, поверьте, без всякого осуждения тех, кто это сделал?
А.Л.: Как в том анекдоте: «Рабинович, вы или крестик снимите, или трусы наденьте!» Конечно, у каждого из нас свои персональные причины. Штейнбок стал Аркановым, а Офштейн стал Гориным, знаете как это случилось? Они, молодые талантливые авторы, пришли на популярнейшую тогда радиопрограмму «Доброе утро» и им сказали, что нам очень нравится то, что вы пишите и готовы это взять, но с такими фамилиями мы вас объявлять не будем. Вот они и сменили фамилии. Представляете себе, в советские времена объявление по радио: «Штейнбок и Офштейн»! Трудно представить.
М.Ф.: А что, Лившиц и Левенбук – звучало лучше?
А.Л.: Ну, вот, а нам как-то повезло, нам таких условий никто не выдвигал и мы никогда свои фамилии и национальность не прятали. Как и Кобзон, как и Ширвиндт… Мы никогда не выпячивали это, как предмет гордости, как и должно быть, я считаю. Ну, евреи, да евреи – и что? Я никогда не осуждал и не осуждаю тех, кто сменили фамилию, но и не хвалю их. И себя не хвалю. Каждому своё. Мы все знаем еврейских режиссеров, которые становились осетинами, кто-то даже греком – ну, что поделать, такая была страна, это все не от хорошей жизни.
М.Ф.: Еврейский театр в России существовал с давних времен. Известный театр Михоэлса… Но его убили. Не стало и театра… Идея возрождения в Москве государственного еврейского театра – пришла к Вам в голову?
А.Л. К Кобзону. Это его идея. Ему очень помогла в этом Матвиенко (ныне Председатель Совета Федераций России – прим. ред.). Она тогда рулила в комсомоле. Кобзон с ее помощью и пробил создание нашего театра. Я с Матвиенко еле знаком. Но она и теперь помогла. У нас ведь ремонт пятый год не заканчивается. Театр без театра – катастрофа. Я устал уже бороться за наше здание… Отчаялся, позвонил Пугачевой: «Алла, ты знаешь, я не часто к тебе обращаюсь, помоги…» Через 10 минут мне звонит Матвиенко. И я, по отрепетированному тексту, 15 минут выпаливал ей всё, что накипело. Она сказала: «Я знаю, что делать». На том и попрощались. Утром она мне звонит: «Я всё сделала». Тут же мне перезванивает один крупный чиновник по культуре и говорит: «Александр Семенович, это Андрей…» Вот, когда он мне так представился, без отчества, я понял, что на этом этапе, мы победили…
М.Ф.: То есть, чтобы хорошо жить в России, нужно, как минимум, дружить с Пугачевой…
А.Л.: Как минимум…
ПУГАЧЕВА М.Ф.: Пугачева много раз говорила о том, что она считает вас сценическим отцом. Именно вы впервые вывели ее, 15-летнюю девчонку, на большую сцену. Но в ее жизни было много людей, которые ей так или иначе помогали, почему всю жизнь она не устает благодарить именно вас и всегда помогает вашему театру?
А.Л.: Это правда. Удивительный человек. Сколько лет уж прошло. Вот, в последний раз, – у нее юбилей, всего 55 гостей, более чем элитарный закрытый прием. Первое слово – Медведеву, второе – мне. И так каждый раз. Сначала мэр, потом – я… А я каждый раз об этом забываю, морально к этому не готов, что можно вот так, всю жизнь, показывать уважение и благодарность. Я сам к ней очень редко обращаюсь. Но, когда обращаюсь, она ведет себя так, как вел Кобзон. Тут же реагирует. Тут же. У нас была в театре ситуация, связанная с финансами, с налогами, мне говорили, что ее разрешить быстро не реально, там бухгалтерия будет рассматривать очень долго. Обратился к ней – через два дня деньги были на месте. Она всё помнит.
М.Ф.: Ну, тогда извините за идиотское предположение – а не еврейка ли Алла Борисовна?
А.Л.: Нет. Папу ее я не видел, а маму видел – с мамой договаривались когда брали юную Аллу на гастроли. Вот Макс Галкин – да, а Алла – нет. Но, по ее поведению, ваше предположение вполне возможно, если мы хотим ей польстить. Вообще, я вам хочу сказать, она не перестает меня удивлять всю свою жизнь. Мы с ней не так уж часто встречаемся, но все таки это было множество раз. И вот, недавно, на Дне рождения у Петросяна. А он справлял на корабле. И мы с Аллой трижды выходили вдвоем на палубу покурить. Конечно, мы могли разговаривать только об эстраде, а мы больше ничего толком и не знаем, и нас мало что интересует. И я себя поймал на том, что даже в этой узкой для нас теме, я у нее третье слово не угадываю.
Вот, как у русских людей говорят – «спал с женщиной», «был с женщиной», а евреи говорят – «познал женщину». Так вот, ее познать невозможно. Она очень интересный человек, умный, абсолютно нестандартный. Когда она готовила для конкурса «Золотой Орфей» в Болгарии «Арлекино», она мне показала эту песню. Я, профессор, знаток, сказал: «Знаешь, Аллочка, слова не очень». Она мне не поверила. Приехала в Болгарию и стала советоваться с Эмилем Димитровым (автором музыки «Арлекино» - прим. ред.). Он сказал ей: «Алла, не пой ее, эта песня уже умерла». Она и его не послушала и спела. И кто победил?
М.Ф.: Пугачева.
А.Л.: Вот! У нее, как говорят в бизнесе, два мнение, одно – ее, и второе – тоже ее. Поэтому она – Пугачева. Она большой молодец. Я ее не просто люблю, а очень уважаю.
ХАЙТМ.Ф.: О ком из ушедших коллег вы вспоминаете с такой же грустью, как о Кобзоне, кого вам особенно не хватает?
А.Л.: Обо многих… Очень много незаменимых людей ушло… Наверное, Аркаши Хайта очень не хватает нам всем, и на эстраде, и в театрах… Я ведь с ним работал, практически, через день. Умнейший был человек и талантливейший автор.
М.Ф.: Его материалу, как я помню, обязаны своим взлетом и Хазанов, и лучшие телевизионные эстрадные передачи, и многие театры, он же автор «Ну, погоди», «Кота Леопольда», много еще чего прекрасного… Почему он уехал в Германию?
А.Л: Ой, это был сложный момент и все плохое, что могло соединиться вместе – соединилось… У него в Германии жил и учился сын, который приехал в Москву и его ограбили и сильно избили. Примерно, в это же время он, совершенно забыв про деньги, пропустил момент, не обменял рубли, не вложил во что-нибудь, и потерял, в результате реформы, все свои накопления. Вообще - все. А Хайт был сравнительно богатым человеком. И, наконец, активность проявила Люся, его жена и настояла на переезде к сыну. Я был у него в Германии дважды. У Акркаши были блестящие языковые способности, он выучил немецкий, острил. Но это было для него абсолютно чужое место. Он ведь гений русского слова и здешнего юмора, менталитета. Он продолжал писать из Германии Хазанову, Петросяну, для телевидения. Но это были уже «письма на бывшую Родину», понимаешь, искусственный процесс, он уже не мог чувствовать кожей эту жизнь…
Он сгорел моментально, очень злая форма рака крови… в 61 год. Его нам не хватает каждый день.
ЕВРЕЙСКОЕ НАСЛЕДСТВО ДЛЯ…
АНТИСЕМИТА
М.Ф.: Мы все верим, что весной этого года «Шалом», наконец, распахнет двери отремонтированного театра для зрителей. В Москве тоже ждут этого события с нетерпением?
А.Л.: Не то слово! У нас уже другая проблема – не знаем как вместить всех, кто хочет побывать на открытии. Как сказал один наш зритель: «В вашем маленьком зале зрителям тесно, мата – нет, голых нет – а нам все-равно интересно».
М.Ф.: Ну, все пункты легко исправимы!
А.Л.: Это идея! Кстати, к мату я отношусь очень неплохо. Анна Ахматова говорила: «Это часть нашего языка». Если он к месту. Когда Шура Ширвиндт говорит матом – для меня это песня! Потому что он это делает остроумно и всегда к месту. Но такое не всем дано.
М.Ф.: Театра «Шалом» не было в Северной Америке 10 лет. Зрители соскучились! У вас всегда были в США и Канаде полные залы. Расскажите, с чем летите к нам в апреле.
А.Л.: С премьерой. Совершенно новая комедия, которую написал наш знаменитый эстрадный автор и драматург Анатолий Трушкин. Называется «Семь раз отмерь». Главный герой терпеть не может евреев, у него для этого своя, очень интимная причина. И вдруг к нему в квартиру приходят двое посланцев – евреев, и говорят, что ему оставлено огромное наследство. И не где-нибудь, а в Израиле. И сам он, как выясняется, не Козлов, а К0зел… И вот он, в начале, в шоке от такой новости, потом ему нужно понять как жить дальше – и евреев не любит, и деньги получить хочется… Ну, а потом, он на своей шкуре понимает - какого это быть евреем, в нееврейском окружении… Очень смешные ситуации, очень поучительные диалоги. Почти два часа сплошного удовольствия!
М.Ф.: Действительно, очень интригующе! Здорово, что эту пьесу покажут актеры с эстрадным опытом, судя по увиденным отрывкам, это очень сочные актерские работы практически, всех шестерых.
А.Л.: Именно так! Самый большой из артистов спектакля «Семь раз отмерь» - Саша Морозов, я говорю, большой – в прямом смысле слова, его один раз увидишь и запоминаешь навсегда – обаятельнейший парень, блестящий яркий артист. Вся страна и зарубежье знает его, прежде всего, по работе на эстраде, во многих ТВ-шоу у Петросяна. Но он ярчайший театральный актер, я бы сказал, бенефисный. Пришел сам к нам в театр, увидев для себя большие творческие перспективы, и не ошибся.
Николая Бандурина тоже все знают как эстрадного артиста, а в нашем спектакле он откроется для всех как драматический характерный актёр, думающий парень. Очень неожиданный для меня и удачный опыт сотрудничества.
Мария Берсенева – представительница молодого поколения, красавица и большая звезда многих кинофильмов и популярнейших сериалов. У нее миллионы поклонников. Кстати, поёт лучше, чем многие эстрадные певицы. Много лет играла главную роль в сериале «Маргоша», в десятках других… Да, все шестеро, и Ольга Аничкова, и Миша Белов, и Миша Гудошников – настоящие востребованные актеры. Но без всякого налета звездности, не избалованные всякими райдерами…
М.Ф.: …Вот и вы начали матом ругаться.
А.Л: Вы про «райдеры»? Да, уж… Это Аркаша Хайт хорошо про иностранные слова в русском языке сказал: «У бабули в авоське бутылка русского кефира, кусок хозяйственного мыла, но она делает шопинг!»
М.Ф.: Ждем ваш театр с нетерпением, Александр Семенович! И будьте, пожалуйста, здоровы!
Театр «Шалом» привозит в Монреаль новую комедийную постановку «Семь раз отмерь».
Спектакль состоится 28 апреля 2020 г. в 19:40 в Collège de Maisonneuve.
Билеты на Karabas.ca.
